Когда смотришь на портреты Ореста Адамовича Кипренского (1782—1836),
то кажется, что видишь свободных людей: так ясен их взгляд, так непринужденны
их позы. Никому из его современников не удалось так выразить это ощущение
нового человека.
Жизнь Кипренского была беспокойна и неустойчива, как и его
искусство. Он был незаконным сыном помещика. Шести лет отец отдал его в
Академию, дав при этом вольную. С этой поры он носит удивительную фамилию —
«Кипренский», придуманную его хозяином, иногда присоединяя к ней и фамилию
своего приемного отца — Швальбе
Сначала О. А. Кипренский работал как мифологический и исторический
живописец. Его композиционные рисунки отличаются тонкостью и артистизмом. Его
«программа» изображает Дмитрия
Донского, изнемогающего от ран, «когда князья русские и прочие воины находят
его в роще при последнем почти издыхании». Кипренскому за эту картину была
присуждена первая золотая медаль (1805). Но c этой картиной закончилось его
творчество в области исторической живописи.
Параллельно и даже несколько ранее, чем историческими сюжетами,
Кипренский начал заниматься портретами. Его первыми портретными работами были портрет А. К.
Швальбе (1804), автопортрет,
находящийся в Русском музее. На фоне условных композиций, обычных для портретов
XVIII века, они поражают своей новизной и непосредственностью. Совсем не зная
истории России, только по этим портретам можно сказать, что в стране наступила
новая эра. В лицах есть несомненное чувство независимости, даже личной свободы.
В 1809 году Кипренский переехал в Москву и здесь усиленно
продолжал деятельность портретиста. Замечательно, что в портретах Кипренского
нет ни одной повторяющейся композиции. Различны повороты голов, направление
взглядов, жесты, обрез фигур. Также разнообразны костюмы — покроем, цветом,
материалом, системой складок. Различны и фоны. Для ранних портретов характерен
нейтральный, но разнообразный по цвету фон, позднее художник часто прибегает к
фону аллегорическому и сравнительно редко изображает модель в реальной
обстановке.
Столь же свободно Кипренский обращается и с освещением.
По-видимому, его специально интересовала эта задача.
Но, несмотря на это внешнее разнообразие, все без исключения
портреты Кипренского дают законченные в себе, ничем не нарушенные, заключенные
в портретных границах образы. Он никогда не изображает минутного душевного
состояния модели. Все они находятся в состоянии той внутренней
сосредоточенности, того покоя, который является необходимым фундаментом
портрета.
Кипренский сумел увидеть и запечатлеть образ русского человека
своего времени, сумел передать патриотический дух эпохи, найдя форму, вполне
соответствующую содержанию.
В 1817 году Академия сочла возможным возобновить заграничные командировки
художников. Одним из первых за границу отправляется Кипренский. С дороги, из
Швейцарии, он пишет восторженные письма, посвященные описанию горных пейзажей,
которые художник воспринимал, как истый романтик.
Через год из Рима, где он окончательно поселился, Кипренский
прислал свою первую заграничную картину «Молодой садовник»
(1817, ГРМ), встреченную в Петербурге как новый, неожиданный и радующий поворот
в творчестве Кипренского. Подкупала прежде всего блестящая, законченная
эмалевая живопись, сильный свет, одаряющий форму, и, наконец, весь миловидный
облик юноши с выражением неги и даже томности на красивом лице. Картина
Кипренского, казалось, заключала в себе благодатную атмосферу Италии.
| 